Книга Галины Тимченко "Дорогая редакция. Подлинная история «Ленты.ру», рассказанная её создателями"

Предпринимались попытки формализовать требования: обязательно глагол, обязательно совершенного вида, обязательно прошедшего времени, никаких запятых, никаких придаточных предложений и деепричастных оборотов. Но никакая инструкция не защищает от перлов вида «Спасший застрявшего на дереве кота проходивший мимо мужчина получил в подарок иномарку». Все в порядке, запятых нет. Но что-то настораживает.

Мой любимый «чем крылатая ракета отличается от баллистической?» коллеги мне припоминают до сих пор, иногда в абсолютно необоснованном фрейдистском контексте.

Тестовые задания были предметом особой гордости (я и сейчас так думаю). Например, соискателю предполагалось переписать в формате новости басню «Ворона и лисица» или стихотворение «Анчар». Здесь фишка в том, что сразу можно было выяснить, понимает человек, как устроены новости, или нет. В обоих случаях достаточно было всего лишь развернуть повествование, вытащив в начало собственно событие, так называемый «информационный повод» – хищение сыра лисицей или что-нибудь из фи

Пока редактор готовил текст, фамилия нового председателя правительства вылетела у него из головы, но чтобы не отвлекаться на ее поиски, он временно вставил вместо нее слово «Пиписькин». А перед публикацией забыл заменить. Редактор спохватился практически сразу, на самой «Ленте» заметка так и не успела появиться. Но, как потом выяснилось, ровно в эти 30 секунд произошла автоматическая отправка rss-потока в сервис «Рамб-лер-Новости», где информация о назначении Пиписькина главой правительства стала всеобщим достоянием. Разумеется, со ссылкой на «Ленту».

Выволок меня из автобуса и, подозвав двух солдатиков, указал пальцем через площадь, где слева за оцеплением кучей стояли телекамеры: «Ну-ка этого вон туда». Солдатики взяли меня под руки, провели через всю площадь перед телекамерами и вышвырнули за оцепление в толпу репортеров. Естественно, в теленовостях вскоре стали показывать мой триумфальный проход под конвоем, сопровождая эти кадры сообщениями о пойманных террористах.

Если пишется новость, то ее нужно писать так, чтобы она была понятна, у нее был бы контекст, и она не походила бы на клишированные заметки агентств. Моим фаворитом и по сей день остается заметка о летающих котах, она короткая, всего в четыре абзаца, но это те самые абзацы, которые делали «Ленту» «Лентой», а не «агрегатором новостей». Не могу удержаться и процитирую ее целиком: «По сведениям корреспондента агентства «Интерфакс», жители центра Москвы минувшей ночью стали свидетелями того, как сильный порыв ветра поднял в воздух стаю котов. Журналист, ставший очевидцем редкого природного явления, утверждает, что коты «с дикими завываниями… проносились над землей». Инцидент произошел в районе станции метро «Белорусская» в ночь с 25 на 26 марта 2008 года. По свидетельствам очевидцев, животные в результате удара стихии не пострадали. По приблизительным расчетам эксперта «Ленты. ру» для полета плоского прямоугольного кота массой три килограмма площадью 500 см² с углом атаки в 10–15 градусов необходим порыв ветра скоростью больше 35 метров в секунду (стоит отметить, что ветер подобной силы способен разрушать дома). Отметим, что расчет этот, разумеется, условен, так как плоских прямоугольных котов в природе не бывает, а кота и вентилятора подходящей мощности в распоряжении редакции для проведения эксперимента на момент написания заметки не оказалось.

Сегодня, 26 марта 2008 года, в Москве было объявлено штормовое предупреждение, которое действовало до 14:00. Скорость порывов ветра в столице, по данным метеорологов, достигала 13, а по области – 18 метров в секунду».

Также я понял, что туда не вписываюсь, потому что я хаотичен, я строю всю свою историю на отношениях, нежели на разделении прав и обязанностей, и вообще нет такой должности «хороший умный парень».

Уместно сделать лирическое отступление. Дагестанец Сулейманов, в принципе, не должен был попасть в «Ленту. ру». Дело в том, что на собеседование в редакцию он пришел в шляпе. Галя же была убеждена, что основных признаков нездоровой психики у человека два – застегнутая на самую верхнюю пуговицу рубашка и головной убор в помещении.

«Ленту». Можно увезти девушку из деревни, но нельзя увезти деревню из девушки.

Перефразируя Пелевина (тот говорил про бабки): не могут же за текстами стоять другие тексты. Иначе непонятно, почему одни спереди, а другие сзади.

Честно говоря, мне всегда было неуютно в любой компании людей. Всякий коллектив состоит либо из агрессивного большинства, которое все решает, либо из людей, подчиненных лидеру, который все решает. И то, и другое довольно противно, а находиться на невнятной периферии – еще хуже. С самого детства я верил в исключительность одного-единственного человека: решай все сам, неси ответственность за это сам. Мне казалось, что один человек обладает максимумом свободы, воли, максимально ясно видит собственные цели. Всякое сотрудничество ведет к мучительным компромиссам, в коллективе люди стремительно теряют свою свободу, при этом за счет чужой свободы никогда ничего хорошего не построишь. Наверное, все это звучит немного наивно – пусть так, это ведь и правда детские размышления. Однако я до сих пор не встретил ни одного хорошего, скажем так, руководителя, который мечтал бы стать руководителем.

Тогда о своем назначении он узнавал в кабинете Тимченко. Любимая история Белкина – как после довольно крупного новостного косяка Галя вызвала его в «учительскую» (долгая история) и заявила примерно следующее: – Игорь, мне очень жаль расставаться с тобой и терять такого редактора. «Тут я умер», – вспоминает обычно Белкин. – Но я рада приобрести в твоем лице выпускающего редактора. «Тут я воскрес», – вспоминает Белкин.

бросать старую тему; если должен балансировать между требованиями объективности и требованиями совести («Из текста всегда должно быть ясно, кто мудак» – журналистский урок, который дал мне Ярик Загорец);

здесь больше есть что вспомнить – а я лишь скажу, что до сих пор вздрагиваю, когда встречаю в письменной речи чужих людей выражение «на самом деле нет» без даже подразумеваемых кавычек. (Оно родилось все (понятное дело, лис) – не сосчитать. Я никогда не забуду, как однажды засомневался, существует ли некое слово в русском языке или оно мне почудилось; прежде чем употребить его в новости, я забил слово в «Яндекс» и поисковик показал – да, слово встречается кое-где… а именно из того же диалектического противоречия – желания и пошутить, и инфоповод отразить. Я скаламбурил относительно заголовка новости, а чтобы было понятно, что новость все-таки про другое, добавил: «На самом деле нет». Видит бог, больше одного раза так делать я не собирался – это все русский народ.)

в другой новости на «Ленте. ру». Стоит ли говорить, что ту, старую, новость писал тоже я? Таким образом я не только внес новый элемент в лексическую систему русского языка, но и проверил себя по самому себе, как по словарю. Легко себе представить, как сторонний и ни в чем не повинный человек сам решит проверить несуществующее слово, увидит его на авторитетном новостном сайте и легко впустит в свой язык.

матерятся? Серьезное же отношение к предмету «Лента» доказала, опубликовав знаменитое запрещенное интервью с филологом

Игорем Пильщиковым о происхождении обсценной лексики (до сих пор горжусь, что подогнал Андрюхе Коняеву из отдела науки квалифицированного собеседника).

Мат внутри редакции принимал необычные формы: необходимость компромисса между эмоциональностью и пристойностью рождала эвфемизмы «жеваный крот» или «кованый стыд» (это, по-моему, Саня Поливанов). Счастливо найденное спортсменом Андрюхой Мельниковым слово «крах» потеснило в ленточном идиолекте общерусское «пиздец». У отдела культуры последний год существования была своя игра: пятница объявлялась днем культурного хамства (помимо того что во всей редакции она с незапамятных времен была официальным днем межнациональной розни).

местные русские, убеждая трамвайного попутчка в неправоте, используют иногда емкое выражение: «Бред не говори!» Пошло-поехало: по пятницам мы стали приходить с уловом и практиковать друг на друге выражения «Тебе какое беспокойство?», «Нормально нельзя сказать?», «Ты интересный такой», «Поучи меня еще», «Я рад, что ты рад», «Сам не сдохни» (в ответ на «будь здоров»), «Русский час – 60 минут» (в ответ на «сейчас») и многие другие.

Знаю лишь только, что, если когда-нибудь некий безумец доверит мне руководить хоть коллективом школьной стенгазеты, я буду грозно говорить своим редакторам по очереди следующие фразы: «для прапорщиков и членов их семей»; «мы-то знаем, что этот остров необитаем»; «приукрашая сотней врак одну сомнительную правду». Что значат эти заклинания, я за пять лет так и не понял, но Галя Тимченко убедила – они работают.

«Довлатов хорошо пишет обо всякой ерунде», – цитата из «Компромисса» отлично характеризовала всех этих парней.

«А онлайн хоккея можете?» – спросил Варванин. «Можем», – ответил кто-то из нас. «А «Кривого зеркала» Петросяна?» – «Можем», – уже не с такой уверенностью ответили мы. «А с концерта Земфиры?» – «Наверное», – пожал плечами Мельников.

гареты – все критикуют, и все равно засовывают себе в рот» и т. д.) и сравнивал их, например, с вот такой фразой: «Обыгравшись с партнером, он предпочел удару в упор пас в никуда». «Если я еще хоть раз услышу или прочту нечто подобное, – писал Бондаренко, – я заставлю автора этого описания проделать то же самое на моих глазах, со всей метафизической точностью».

В «Русском романе» Меира Шалева есть замечательная цитата: «Либо еда, либо воспоминания. Долго пережевывать и то, и другое просто невозможно». Но в случае с «Лентой» я до сих пор жую каждую минуту по многу раз.

Теги: booksquotes